Почему на востоке Украины берут в плен гражданских?

Международные правозащитные организации Amnesty International и Human Rights Watch 21 июля опубликовали доклад, где подробно изучили 18 случаев неправомерного задержания людей на востоке Украины.

"И украинское правительство, и поддерживаемые Россией сепаратисты на востоке Украины проводили на длительное время самовольные аресты людей, не позволяя задержанным общаться с внешним миром, в том числе с адвокатами и членами семьи. В некоторых случаях обе стороны отказывались признавать арест или скрывали информацию о нахождении и судьбе задержанных", - говорится в докладе.

Типичный пример: 39-летний Вадим в апреле 2015 года ехал из Славянска в Донецк на микроавтобусе. Славянск контролируют украинские военные, а Донецк - сторонники самопровозглашенной ДНР.

В первый раз Вадима задержали на украинском блокпосту. В докладе утверждается, что вооруженные люди в камуфляжной форме без знаков отличия сняли его с автобуса, связали за спиной руки, надели на голову пакет, поставили на колени и начали допрашивать. При этом его называли "сепаром" и оскорбляли.

"После этого Вадима закинули на заднее сиденье машины и отвезли на какую-то базу, где было много вооруженных людей. Там его держали три дня - никак не оформляя задержания - и подвергали изощренным пыткам", - пишут правозащитники.

Затем Вадима перевезли в другое место задержания, где он провел полтора месяца. Связи с внешним миром у него не было. Вадим жалуется на пытки током и избиения.

По возвращении в Донецк он был задержан уже силами ДНР, заподозрившими, что его завербовала СБУ. В Донецке Вадима продержали в плену 2,5 месяца, во время задержания его также избивали.

В докладе утверждается, что обе стороны применяют пытки по отношению к пленным - от электрошока до пыток водой.

Старший исследователь отделения Human Rights Watch по Европе и Центральной Азии и соавтор доклада Татьяна Локшина рассказала Би-би-си, что происходит в подвалах Службы безопасности Украины и самопровозглашенных ДНР и ЛНР.

Би-би-си: Девять героев вашего доклада, гражданских лиц, как вы утверждаете, похитили и пытали пророссийские сепаратисты, столько же героев пострадало от украинской стороны. Вы намеренно приводите эти истории в равной пропорции?

Татьяна Локшина: Абсолютно не намеренно. И то, что в докладе 18 историй, не отражает всех масштабов нарушений. Мы с коллегами выезжали в регион, проводили настоящее полевое исследование. Опрашивали пострадавших с обеих сторон линии разграничения - как гражданских, так и комбатантов. Доклад мы собирались делать именно по проблематике произвольных задержаний и незаконных пыток гражданских. И когда сели писать доклад, я прекрасно помню, как отсеивала дела гражданских и удивилась, что получилось равное соотношение.

Би-би-си: О каком количестве похищенных людей может идти речь?

Т.Л.: К сожалению, точно на этот вопрос мы ответить не можем. В июньском докладе верховного комиссара ООН по правам человека о ситуации в Украине сказано, что насильственные исчезновения, произвольные задержания, пытки и жестокое обращение остаются "глубоко укорененной практикой". Это очень сильное заявление, тем более для официального доклада ООН. Мы полагаем, что наши 18 дел - это лишь верхушка айсберга.

Конечно, это не ситуация 2014 года, когда Human Rights Watch работала над докладом про произвольные задержания и пытки со стороны пророссийских сепаратистов. Тогда достаточно было подойти к бывшему зданию Службы безопасности Украины, рядом с которым стояли толпы людей, искавших своих родственников. А родственников увели вооруженные люди. Просто толпы. И то же самое можно было наблюдать в Луганске перед бывшим зданием СБУ.

Сейчас в городах уже не увидишь таких толп, все более-менее структурировано. Но людей продолжают незаконно удерживать министерства госбезопасности самопровозглашенных ДНР и ЛНР. МГБ описываются жителями региона как самые мощные структуры, которые там действуют. Люди говорят, что для них нет никаких сдержек и противовесов, перейти им дорогу невозможно. Эти структуры прямо в своих штаб-квартирах держат людей. Это не так бросается в глаза, как в 2014 году, но это происходит.

ДНР и ЛНР существуют в правовом и информационном вакууме. Там незаконно удерживаемые лица оказываются совершенно беспомощными, не могут никак отстоять свои права. У них нет никаких механизмов защиты.

Что касается украинской стороны, в 2014-2015 годах похожим образом действовали добровольческие батальоны - "Айдар", "Азов", "Правый сектор" [деятельность всех этих организаций запрещена в России по решению Верховного суда РФ - прим. ред.]. Теперь мы задокументировали, что людей удерживали непосредственно в помещениях СБУ. То есть нарушителем является СБУ.

Би-би-си: Можно ли утверждать, что в Харькове, Краматорске, Изюме и Мариуполе существуют секретные тюрьмы СБУ?

Т.Л.: Это вопрос терминологии, но в принципе да, это можно назвать секретными тюрьмами. Власти Украины должны расследовать эти инвективы.

Би-би-си: И все-таки, кто похищает и пытает людей чаще - украинская сторона или сепаратисты?

Т.Л.: Мы никогда не сравниваем между собой стороны в вооруженных конфликтах. Не сравниваем государства. Не говорим, кто больше пытает, кто меньше. Это противоречит нашей методологии. Но мы можем утверждать, что нарушения происходят с обеих сторон. Я хотела бы подчеркнуть, что произвольные задержания являются нарушением международного гуманитарного права. Пытки в принципе недопустимы и являются военным преступлением. Доклад не посвящен непосредственно обмену пленными между воюющими сторонами, но во всех 18 случаях пленникам говорили, что их собираются обменять. Девятерых однозначно обменяли. Получается, гражданских удерживают продолжительное время как своеобразную разменную монету. Как человеческий обменный фонд. То есть, речь может идти о заложничестве, что также является военным преступлением.

Би-би-си: Оказавшись на свободе, бывшие пленники все равно сталкиваются с ограничениями свободы слова, передвижения?

Т.Л.: Вот один пример. Бывший депутат местного совета в Константиновке Константин Бескоровайный утверждает, что его 15 месяцев удерживали в харьковском управлении СБУ. После освобождения ему неоднократно говорили, чтобы он молчал, предлагали подписать увольнение по собственному желанию из местной больницы с датой, когда его похитили. Первое, что приходит в голову, - силовые структуры хотели этим документом доказать, что никакого похищения не было, что он просто потерялся… Он отказался это увольнение подписывать и, в принципе, серьезно настроен добиваться правосудия. Его дело находится у нас на контроле, и, если с этим человеком что-нибудь случится, мы это будем воспринимать как воспрепятствование расследованию.

Би-би-си: Что могут предпринять родственники и адвокаты незаконно удерживаемых для их освобождения?

Т.Л.: Общего совета тут нет. В некоторых случаях помогают международные акции. Узнав об исчезновении Бескоровайного, сподвижники Amnesty International со всего мира стали заваливать украинские правоохранительные органы вопросами, что же с ним случилось. Можем ли мы утверждать, что акция помогла его освободить? Если по времени смотреть, с большой вероятностью это сработало.

Еще одно задокументированное нами дело посвящено человеку, который пострадал с обеих сторон. Его пытали украинские силы, потом он вернулся домой, и его забрали в структуру безопасности ДНР, потому что решили, что за 1,5 месяца в плену он был, как они считали, завербован. Содержали [в плену] еще 2,5 месяца. В первом случае есть основания полагать, что его отпустили после того, как его родственники воспользовались практикой срочного обращения в Европейский суд по правам человека.

Би-би-си: Каковы шансы у тех, кто обращается в ЕСПЧ, выиграть компенсацию за плен и пытки?

T.Л.: Чтобы ЕСПЧ начал изучать дело, заявитель должен сначала пройти все доступные ему национальные средства защиты. А в ситуации, когда у человека есть убедительные доказательства похищения и пыток, когда ему отказали на национальном уровне, да, он может выиграть дело в ЕСПЧ.