"Голоса из архива"-11: Леонид Владимиров и Юрий Голигорский

В 11 выпуске видеопроекта Русской службы - о том, как Леонид Владимиров впервые услышал Би-би-си в ГУЛАГе, и Юрий Голигорский - о том, сколько стоило глушение "вражеских голосов".

В этом выпуске, представленном легендарным ведущим Русской службы Би-би-си Севой Новгородцевым:

Писатель и журналист Леонид Финкельштейн (Леонид Владимиров) скончался 22 декабря 2015 года на 92-м году жизни.

В предыдущих выпусках:

"Севаоборот", 25 марта 2006 года.

Леонид Владимиров: Я сижу в лагере, это 1949 год. Со мной мой сосед по бараку, некто Коля Федорченко, лучше сказать Николай Федорченко, потому что он был главным энергетиком большого завода.

Он такой маг и волшебник по электричеству. И поскольку он все это умеет, то начальство его жаловало. Он и начальству чинил все - и радио, и все электрическое.

Когда приходил новой станок - а это была промзона, - он его подключал. Одним словом, без него все бы остановилось. Есть такие люди.

И поэтому ему выделили маленькую каморку. Маленькую каморку в банном блоке жилой зоны. И как-то он мне сказал: ты ко мне зайди. Зайди после вечерней поверки - есть так называемое "личное время".

Свободного времени в лагере не было - "личное время". Вот, зашел к нему в личное время. Каморка очень маленькая, знаете, чуть больше этого стола - и навалены грудой всякие электродетали, понимаете?

Различные лампы, конденсаторы, провода, выключатели, что хотите. И он говорит: сядь спиной к двери. И вытащил - нырнул туда и вытащил наушник - один, на проводе - и говорит: на.

И я услышал Русскую службу Би-би-си. Впервые в жизни услышал Русскую службу Би-би-си. Она передавала репортаж о выставке цветов в Лондоне.

Юрий Голигорский: Из Челси.

Л.В.: Да. Надо сказать, это было интересно. Это было интересно.

Понимаете, мы тут сидим в лагере, где-то за тридевять земель, думаем, что уже и мира такого открытого внешнего нет, а вот, оказывается, есть.

И вот обязательно говорят: король - тогда был король Георг VI, да, - он, значит, посетил выставку, эта традиция такая.

Прошло несколько минут, передача изменилась, прошли известия - совершенно сокрушительные, с нашей точки зрения, - а потом был комментарий Мориса Лейти.

И в переводе было ясно, что говорит мудрый, понимающий англичанин. Вот. Надо сказать, что Коля Федорченко не попался.

Все было нормально. Он мне сказал: вот ты слушай, а если кто-то за дверью, ты просто кидай эту штуку в кучу. Понимаете, у него там был собран приемник, который… никто не мог бы догадаться...

Ю.Г.: Не выглядел как приемник, естественно.

Л.В.: Да, не выглядел как приемник. Не было шасси, эта была груда. Вот у меня такое воспоминание, вот так я первый раз в жизни услышал Русскую службу...

Сева Новгородцев: Давайте за вашего друга бокалы и поднимем [чокаются].

Л.В.: Я надеюсь…Но он старше меня, старше меня...

Ю.Г.: Я чуть помоложе Леонида Владимировича, но первой передачей, которую я услышал - это было в 1960-х годах - было чтение "Собачьего сердца".

Мой отец слушал рано утром - и вдруг я проснулся и услышал: изумительное, совершенно изумительное чтение - и изумительный текст идет.

И вы знаете, когда я потом посмотрел фильм замечательный с Евгением Евстигнеевым, покойником - классический фильм, - я моментально вспомнил свои детские ощущения, как утром рано отец слушает Би-би-си, "Собачье сердце".

Л.В.: А кто читал?

Ю.Г.: Не помню, не помню.

С.Н.: Были тогда актеры ведь…

Л.В.: Потому что хороших голосов было мало.

Ю.Г.: Мало. Но был актер. Рытьков, по моему...

Л.В.: Коля Рытьков, да мы много с ним…

Ю.Г.: Вот, по-моему, он и читал.

Л.В.: Он играл Ленина в одной постановке Театра Ленинского Комсомола.

Ю.Г.: Но вы знаете, что в свободное от работы время я увлекаюсь тем, что собираю старые записи Русской службы, реставрирую, перевожу их в цифру. У меня есть записи, которые были сделаны на шеллаковых дисках, если вы помните.

Л.В.: Да, конечно.

Ю.Г.: И тогда люди, которые записывали, - они не имели права на ошибку. Вот это все, как выступление, записывалось: ошибка - значит, будет переписывать снова.

С.Н.: Это как Владимир Ильич Ленин.

Ю.Г.: Или как Левитан.

С.Н.: …читает в жестяной мегафон, а иголка на другом конце записывает на веки вечные.

Л.В.: Совершенно верно.

Ю.Г.: И у меня есть одна такая запись - с вашего разрешения, может быть, мы ее проиграем?

Это Анатолий Максимович Гольдберг, наша легендарная личность, с которой всем нам удалось, посчастливилось поработать. Анатолий Максимович сделал эту запись в октябре 1961 года.

Случай знаменательный. Впервые члены движения за одностороннее ядерное разоружение - тогда это было, в 1961 году…

Л.В.: CND.

Ю.Г.: CND. Им было позволено приехать в Москву, и их принимала семья - именно, подчеркиваю, семья - Хрущева. Давайте послушаем запись.

Запись с Анатолием Максимовичем Гольдбергом:

В Советском Союзе произошло необычное событие, которое надо приветствовать. Туда пустили из-за границы группу участников кампании за ядерное разоружение.

Цель этого движения заключается в том, чтобы требовать от правительств, чтобы они положили конец гонке вооружений.

Обычно участники кампании требует этого, в первую очередь, от своих собственных правительств - и в целях распространения своих взглядов они часто прибегают к необычным методам.

В Англии они требуют, чтобы британское правительство отказалось от ядерного оружия в одностороннем порядке, и, демонстрируя за это, садятся на улицах на тротуар.

В данном случае группа демонстрантов из различных западных стран решила ознакомить со своими требованиями советскую общественность и советское правительство.

И для этой цели прошла пешком там, где можно ходить пешком (по океану даже сторонники этого движения ходить не умеют) - прошла пешком весь путь из Сан-Франциско в Москву.

Как бы ни расценивать деятельность этих молодых людей с практической точки зрения, к их идеализму, целеустремленности и энергии нельзя отнестись иначе как с уважением.

Тот факт, что их пустили в Советский Союз, позволили им раздавать листовки - правда, только те, которые у них были при себе: груз с листовками, доставленными по их просьбе из-за границы в Советский Союз, был задержан в московском аэропорту; тем не менее тот факт, что они смогли раздать какое-то количество листовок, что им также дали возможность установить контакт с советскими студентами и высказать им свои взгляды, - все это, несомненно, отрадное явление.

С.Н.: 45 лет, господа, прошло. Сами считайте, сами выводите, что изменилось с тех пор.

Ю.Г.: Я проработал с Анатолием Максимовичем более пяти лет, и мне даже посчастливилось продюсировать его передачи, и, конечно, это незабываемое событие, историческое.

С.Н.: Всегда это было с правильной подачей, с идеальной дикцией, и он всегда промерял время по сценарию.

Татьяна Берг: И еще писал от руки. Я помню, когда я первый раз увидела его тексты, - это был невероятно: исчерканные совершенно, как он мог хоть что-то понять...

С.Н.: Здесь бы надо еще отметить, что Анатолий Максимович не только на русском языке выходил в эфир. У него было несколько рабочих языков.

Л.В.: Четыре. Он единственный человек, который выходил в эфир на четырех языках.

Ю.Г.: Немецкий, французский.

Л.В.: Английский. Английский и русский.

Ю.Г.: А поступил на работу как китайский "монитор" [сотрудник службы прослушивания]. Он был синологом по образованию - и китайским и испанским "монитором".

Л.В.: Однажды я как то захожу к нему в каморку - на нашем этаже была такая небольшая комната - он сидит и читает "Жэньминь жибао" [газета ЦК китайской компартии]. То есть я не знал, что это "Жэньминь жибао"… Я говорю: это что же такое вы читаете? Он говорит: это же "Жэньминь жибао". Я говорю: по-китайски? Он говорит: да, на мандарине.

Ю.Г.: Да.

С.Н.: Вот эти первые годы существования Би-би-си, конечно, проходили при колоссальном накале политических страстей.

Первые люди, которые работали здесь, - они были буквально между молотом и наковальней психологически. И поэтому мы бы хотели вам напомнить сейчас, господа, как в 1940-е годы доходил звук до аудитории.

Это мне напоминает анекдот. Одного человека вызвали и говорят: вы каждый, говорят, день слушаете западное радио? Он говорит: слушаю. Каждый день? Говорит: каждый день. Не пропускаете ни одного раза? Нет, ни одного раза. И что вы там слушаете? Он говорит: ууу-ууу [включается звук глушилки].

С.Н.: Это звуки так называемых глушилок.

Л.В.: "Джаз КГБ". А я хочу напомнить Юрию Голигорскому, что он был продюсером в тот момент, когда к нам пришла сестра королевы.

Ю.Г.: Да, принцесса Маргарита.

Л.В.: Принцесса Маргарита в сопровождении целой толпы, свиты. А договор был такой, что они придут через две минуты после начала, когда продюсер освободится.

А они вперлись - она не виновата, ее так привели, - за минуту до этого. Юра был занят, надо было что-то менять, и он бросил на нее такой обреченный взгляд. И она подошла, подошла и чуть приобняла Юру и сказала: не обращайте на меня внимания, я никуда не уйду.

Ю.Г.: То же самое много лет спустя сказала мне Маргарет Тэтчер, когда я готовил прямой эфир: вы не волнуйтесь, господин Голигорский, и делайте то, что вы должный делать.

Л.В.: Да-да. И она отошла. И после этого ей включили глушилку.

Ю.Г.: Да.

Л.В.: Ей сказали, что это глушилка, и она пришла в невероятной гнев. Она сказала: это что такое? Как они смеют! Надо международный протест! Ну, она была сестра королевы...

Т.Б.: Помните, у Галича песня была: сижу глушилки слушаю...

Ю.Г.: Да, "товарищ мистер Гольдберг, скажи нам что-нибудь".

С.Н.: Но вы, конечно, знаете, Юрий, как специалист сейчас, в последние годы, по ретрансляции, что глушилка должна - для того, чтобы забить несущую станцию основную, - должна быть ее сильнее. Другими словами, электричество тратилось какими-то невероятными количествами.

Ю.Г.: Я вам приведу пропорции. Если вы на то, чтобы передать сигнал, тратили фунт стерлингов, на то, чтобы его заглушить, - от пяти до десяти.

Л.В.: Это ж надо было возвести все эти глушилки громадные в середине Москвы, у Яузского моста - это ж какая штука!

Т.Б.: Да и по всей стране.

Л.В.: Цветы такие, "пальмы". На глушение тратилось в три раза больше средств, чем у всех станций, вещавших по-русски.

Ю.Г.: Но что интересно: вот когда сняли глушение в последний раз, и я попал -- это еще был в Советском Союзе - я приехал, и мне сказали: нас в одночасье сделали безработными. И некоторые из этих передатчиков, которые использовались для глушения, мы используем сейчас для ретрансляции нашего сигнала. Например, в Киеве.

Л.В.: Да-да-да.

С.Н.: Время было романтическое. Не знаю, сколько вы помните народу из тех старых кадров, но здесь были совершенно потрясающие люди. Я, например, вспоминаю: у нас была одна из машинисток, которая с колоссальным риском для жизни бежала из Восточного Берлина. Она была военной переводчицей, то есть за ней СМЕРШ гнался.

Ю.Г.: Ольга Яковлевна Тамарина.

С.Н.: Ольга Яковлевна Тамарина. Она перелезла из окна дома, который задней своей, тыльной, стороной выходил в Западный Берлин. И вот она ночью оттуда спустилась - я не знаю, по простыням или… я не знаю... Короче, я ее застал в 1977 году.

Т.Б.: Да, помню, она уже была с...

С.Н.: Но она была нервная до...

Ю.Г.: Всегда когда я к ней подсаживался, чтобы что-нибудь надиктовать, она в первую очередь меня спрашивала: папироску не хотите?

Т.Б.: И она еще дома разводила немыслимое количество цветов - мы недалеко друг от друга жили, - и она со всеми цветами разговаривала.

Ю.Г.: Умерла в одиночестве. И все, что у нее было - все, что она скопила за свою трудовую жизнь, - она завещала британской армии.

С.Н.: Да? Молодец, потому что ее же они спасли.

Ю.Г.: Спасли.

С.Н.:(смеется) Молодец! Да-да-да. А у нас еще была машинистка - не помню уж, каких преклонных лет, - которая, если печатала вам грустный какой-нибудь репортаж, могла и заплакать.

Ю.Г.: Да, прослезиться (все смеются).

С.Н.: Ей было жалко.

Ю.Г.: Нина Квит.

Л.В.: Да, Нина Квит.

С.Н.: Да, Нина Квит. У неё были узловатые пальцы, и она с колоссальной скоростью била по клавишам, иногда выдавая какие-то опечатки, которые вошли потом в анналы. Например, знаменитая опечатка про советское "урководство" (все смеются).

Т.Б.: Еще были "дурналисты".

С.Н.: Были "дурналисты", и, конечно, была знаменитая "киссэя Миссинджера" - вместо "миссии Киссинджера". Ну и всякие... мы собирали эти опечатки, оговорки.

Ю.Г.: "Королева Елизавета Вторая" вошла в порт "голая по ватерлинию".

Т.Б.: "Обнаженная".

Ю.Г.: Прощу прощения, "обнаженная по ватерлинию".

Л.В.: Ну да, и было землетрясение в Италии, которое "потребовало 5 тысяч жертв" (смеются).

С.Н.: Или, говорит: погибли еще два "полицейских француза" (все смеются).