Маргинальная фотография - образы с обочины жизни

Советские хиппи и постсоветские бомжи, мексиканские трансвеститы-проститутки и парижские уличные банды, американские подростки-наркоманы и бродячие укротители диких зверей из Нигерии, индийские евнухи и английские тедди-бои 50-х - для живущего в гарантированном комфорте западного мира обывателя эти стороны человеческой жизни почти так же далеки, как обитатели неведомых планет.

Эти и многие другие потаенные уголки маргинального существования человека стали предметом очень необычной и очень интересной фотографической выставки "Иная жизнь. Фотографии на обочине", открывшейся в галерее лондонского культурного центра "Барбикан".

О бытии маргинальных субкультур на обочине жизни, об этичности вторжения фотокамеры в среду лишенных какой бы то ни было социальной защиты людей, о гранях между документальной и художественной фотографией мы беседуем с куратором выставки в "Барбикане" Алоной Пардо.

Би-би-си: Что подтолкнуло вас к идее столь необычной выставки?

Алона Пардо: Маргиналы издавна - еще с начала ХХ века - были предметом пристального интереса фотографов. Особую остроту и насущность эта сторона фотографического искусства приобрела в послевоенные годы. И чем больше я изучала работы самых разных пробовавших себя в этой области мастеров, тем больше я поражалась богатству и разнообразию накопленного за эти десятилетия материала и тем больше я осознавала зыбкость границ между мейнстримом и маргинальностью.

Мне также показалось очень важным сделать эту выставку именно сейчас, когда в обществе с одной стороны растет осознание бесконечного многообразия форм и условий человеческой жизни, а с другой острота борьбы за право человека жить в соответствии со своими представлениями о свободе не снижается.

Зачем снимать маргиналов?

Би-би-си:Что, как вам кажется, делает эти субкультуры - криминальные, сексуальные, социальные, а в некоторых случаях и антисоциальные (есть снимки, выглядящие откровенно отталкивающе) - столь привлекательными для фотографов?

А.П.:У каждого своя мотивация - личная, политическая, профессиональная. Фотографы сами себя зачастую воспринимают как маргиналы, и через свое ремесло, через фотокамеру, через длительное непрерывное включение они преодолевают отделяющие нас от этого уникального маргинального мир барьеры и показывают нам самые интимные моменты жизни этих сообществ.

Фотография, как никакое другое медиа, способна на это, и для фотографов послевоенной поры было важно выйти за пределы отредактированного, ретушированного, глянцевого взгляда на жизнь и отразить в своих работах тот мир, которому они стали свидетелями.

Возникновение и рост подобного подхода к фотографии совпал с ростом нонконформистских, антиавторитарных, антиистеблишментских настроений. Они проявлялись в появившейся в 60-70-е годы так называемой "новой журналистике".

Еще один важнейший момент - многие из этих снимков были сделаны молодыми людьми в ту пору, когда они сами нередко были частью этих сообществ. Поэтому и взгляд их - зачастую не взгляд холодного стороннего наблюдателя, а видение этого мира изнутри.

Документ или искусство?

Би-би-си:Вы упомянули "новую журналистику" и в этой связи возникает интересный вопрос. В течение многих десятилетий фотография боролась за признание себя как искусства - в отличие от чистой документации, репортажа, журналистики. Как в этой связи смотреть на экспонаты выставки: что они - документы или искусство? Или же граница между этими двумя ипостасями фотографии уже размыта, и разграничение это потеряло всяческий смысл?

А.П.:Именно так. Мне подобного рода упрощенное разделение - между документальной и художественной фотографией - кажется совершенно устарелым. Вместо этого мы наблюдаем бесконечное множество различных подходов - тут и социальный комментарий Брюса Дэвидсона, и уличная фотография японца Седзи Курата, и постановочные снимки Дианы Арбус. Все эти направления живы и сегодня, они обогащают и вдохновляют друг друга. Сегодняшняя фотография охватывает широчайший спектр подходов и отношений к своему объекту, где эстетику уже трудно, а порой и невозможно отделить от документа.

Объединяет их все то, что 90 процентов фотографов на протяжении длительного времени - месяцами, годами, а то и десятилетиями - входили в жизнь тех людей, которых они фотографировали, и именно это составляет единое целое из самых различных социальных сред и самых различных творческих методов.

В их видении, которое они представляют на суд широкой публики, есть внимание и сочувствие, иногда поэтическое восприятие, но никогда нет осуждения.

Би-би-си: Получается, что погружаясь, как вы говорите, на месяцы, годы, а то и десятилетия в эту среду, фотографы открывают для себя и, соответственно, для широкой публики целые сферы человеческого бытия, о которых большая часть из нас не имела никакого понятия.

А.П.: Именно так. Мир состоит из множества слоев, множества скрытых социальных групп, которые до сих пор не имели своего голоса, которым не было позволено проникнуть в сферу общественного сознания, они были за пределами общепринятого в белом гетеросексуальном мейнстриме нарратива. Многие из них подвергались и подвергаются жестокому обращению со стороны криминала, полиции, они чувствуют себя отверженными, изгоями, и потому чурались, прятались от объектива, и художники сумели выявить, раскрыть их жизнь, представить их широкому миру.

В этом есть глубокий гуманистический посыл, это обогащает наше представление о мире, в котором мы живем, о многообразии человеческого бытия, заставляет нас вглядеться и потому лучше понять, как живут люди, о которых мы до сих пор зачастую не имели никакого представления.

Вуайеризм и эксплуатация?

Би-би-си:В этом вторжении в доселе скрытый мир и выставлении напоказ его нередко неприглядных черт есть неизбежная этическая проблема. Люди эти, как правило, оказываются на обочине жизни помимо своей воли, выбора зачастую у них нет. Не проявляется ли в подходе фотографов к ним своеобразный вуайеризм, нет ли здесь элемента эксплуатации?

А.П.: В этом состояла главная проблема выставки. У нас на выставке нет работ, которые были сделаны бездушными профессионалами по редакционному заданию. Залогом отсутствия того, что вы называете эксплуатацией, было то самое глубокое погружение большинства фотографов в жизнь своих объектов, о котором я уже говорила.

Возьмите, к примеру, чилийку Паз Эраззуриз. Она годами жила в общине транссексуалов Сантьяго во времена пиночетовского режима, на себе испытала все те невзгоды, притеснения полиции, которое испытывали эти люди. В результате в ее работах нет любопытствующего вторжения извне, это диалог, это соучастие, это сотрудничество.

Нередко фотограф помогает своим моделям, а фотографируемые люди активно способствуют фотографу в создании его снимков. Джим Гольдберг не только снимал бездомных детей на улицах Сан-Франциско и Лос-Анджелеса, он был их другом, их помощником, их доверенным лицом, он приводил к ним социальных работников и медиков. И это помогало преодолеть, обойти опасность вуайеризма.

Вуайеризм - в природе фотографии. Она ведь и есть взгляд, взгляд снаружи на объект. Однако в нашем случае важно то, что происходит до и после непосредственного момента съемки. Ключ - в отношении фотографа, который не подглядывает, а помогает этим людям через свои снимки утвердить свою идентичность.

Более того, некоторые фотографии откровенно автобиографичны. Ларри Кларк был таким же подростком-наркоманом, как и его объекты, а Денни Лейн - таким же байкером, как и те живописные персонажи, которых он снимал. О какой эксплуатации тут может идти речь?

Божественность убожества

Би-би-си:Те сомнения этического свойства, о которых я говорил, кажутся особенно обоснованными в серии работ Бориса Михайлова, который в своем родном Харькове платил бомжам за изображение так называемой "Свадьбы" - так он окрестил свою серию. Бомжи за деньги обнажают себя в буквальном и переносном смысле. То есть, эти беззащитные люди становятся предметом обыгрывания фантазий - кое-кто может сказать извращенных фантазий - фотографа.

А.П.:Да, это, пожалуй, самые трудные, самые некомфортные для восприятия работы на выставке. Нас привлекло в них то, что Михайлов, оплачивая услуги своих натур и открыто это признавая, самым прямым, непосредственным образом обращается к той самой проблеме, о которой вы говорили - вуайеризм и эксплуатация. Его герои "включены" в его творческий процесс, он рассказывает им о своей задумке, они таким образом становятся актерами в поставленном им фотографическом спектакле.

Да, смотреть на эти снимки некомфортно… Но я бы не назвала эти снимки отталкивающими. Михайлов говорит, что делая их столь колористически насыщенными, он наделяет свои персонажи новой жизнью, придает им новый, уже чисто художественный смысл. В том, как он видит их, есть гуманизм, и есть юмор. Даже в своем уродстве они сохраняют сексуальную притягательность друг для друга, что ставит их на один уровень с нами, "обычными" людьми.

Более того, они обретают даже какое-то религиозное измерение, он как бы возвышает их, говоря, что, каким бы ни был наш внешний облик, каким нищенским или убогим ни было наше существование, в каждом из нас есть нечто святое, божественное, что выходит за пределы нашей земной ипостаси.

Эти фотографии открыты для множества разных интерпретаций, и Михайлов намеренно сохраняет эту открытость, эту множественность, что, на мой взгляд, и делает этот цикл настолько интересным.

Не говоря уже о чисто социальном, политическом, экономическом аспекте этих работ. Михайлов давно и много работает с бомжами на постсоветском пространстве, и в исторической перспективе - начиная еще с советских времен и кончая нашим днем - возникает широкая панорама характеров, типов этой уязвимой, но так и не исчезающей части жизни.

Би-би-си: И последний вопрос. Каковы посыл, идея выставки? Просто показать "иную жизнь", обычно невидимую большинству из нас или же она несет в себе какой-то призыв, воззвание к обществу?

Великое разнообразие жизни

А.П.: Идей здесь больше, чем одна. Да, нам было важно поколебать предстающий в мейнстрим-медиа глянцево-парадный облик окружающего нас мира, показать его многообразие и сложность.

Нам также было важно показать, как за последние несколько десятилетий менялись наши представления об этом маргинальном мире и наше отношение к нему. Многие из этих людей не просто маргиналы, не просто отбросы общества, и нам хотелось отдать должное их мужеству и стойкости в поисках иного, альтернативного общепринятому образа жизни.

Конечно, трудно чествовать детскую нищету и те условия, в которых живут на улице бездомные дети, но очень важно говорить об этом, важно предъявлять эти кадры обществу, заставить его осознать существующие в мире неравенство и несправедливость.

Но главное - это осознание великого разнообразия и великой множественности человеческой жизни.

.