Жизнь в закладе

Джим Таннахилл, менеджер ломбардной конторы TM Sutton, расположенной напротив вокзала Виктория, показывает свои последние поступления: золотые часы в 18 карат, которые были заложены за тысячу фунтов, браслет с тремя рядами бриллиантов, за который он отдал две тысячи, еще часы - Omega и Rolex, золотые колье и цепочки, кольца с драгоценными камнями...

Ломбард TM Sutton открылся в начале 19-го века, претерпел радикальную перестройку в начале 20-го, и с тех пор существенно не менялся – коричневый фасад, выложенные темным бархатом стеллажи, в которых выставлены не выкупленные часы и ювелирные украшения, и лабиринт из тесных обшарпанных кабинетов, в которых Джим Таннахилл и его помощники оценивают принесенные в заклад предметы.

В этой обшарпанности есть свой шарм, но, скорее, музейный. Трудно поверить, что в ломбард Таннахилла приходит больше 100 посетителей в день, и что среди них - жители здешнего фешенебельного района Белгравия, а также многие известные профессиональные игроки. Особенно если учесть, что мы находимся в финансовой столице мира, и к тому же в начале 21-го века, с его банками, кредитами, денежными переводами... Зачем же в таком случае нужен ломбард?

“Мы - часть мира финансовых услуг, пусть и, так сказать, окраинная его часть, - объясняет Таннахилл. - Далеко не у всех еще есть банковские счета. Многие не доверяют банкам. У некоторых более сиюминутная потребность в деньгах: они не хотят стоять в очереди к банкомату в пятницу вечером, или исчерпали свой банковский кредит. Обстоятельства разные, но к нам их всех привлекает одно - простота и скорость, с которыми они могут заложить у нас какую-нибудь вещь и тут же получить под нее наличные”.

Средняя сумма заклада в TM Sutton - от тысячи до полутора тысяч фунтов. Не случайно его называют «хэрродсом» ломбардов, по аналогии с самым престижным из больших лондонских магазинов, в котором до последнего времени отоваривалась королевская семья. Но на каждый Harrods в Лондоне есть тысячи магазинов и лавок поменьше и подешевле.

На каждый TM Sutton есть десятки ломбардов попроще. Если быть точным, то 150. Такую цифру приводит глава Национальной ассоциации ломбардов Натан Финч. А еще 10 лет назад, говорит он, ломбардов в Лондоне было меньше 90. За счет чего, в таком случае, они не только выживают, но и размножаются?

	Многие иммигранты сдают в ломбард семейные драгоценности

По словам Финча, в Лондоне довольно большой процент тех, кто пользуется ломбардами - это иммигранты, особенно выходцы из Азии, которые привозят с собой свои семейные драгоценности. Но рост иммигрантских общин - это только одна причина роста популярности ломбардов.

“На мой взгляд, в первую очередь тут дело в том, что мы решили порвать с нашим диккенсовским наследием, - уверяет Финч. - Чарльз Диккенс описал ломбарды как «средоточие нищеты и страданий». Современные ломбарды выходят из мрачных закоулков на главные улицы, они становятся частью финансовой индустрии 21-го века”.

Чтобы проверить правдивость этого лозунга, я отправился в лондонский Ист-Энд, в котором и обитали описанные Диккенсом жертвы нищеты и страданий. Чарльтон Эдвардс, менеджер ломбарда Attenborough Jewellers, также заверил меня в том, что с диккенсовским наследием покончено, хотя в остальном занятие это претерпело мало изменений.

“Наш ломбард был основан в 1832 году, вот в этом самом викторианском доме в Ист-Энде. Конечно, тогда здесь не было компьютеров, но основной принцип нашей работы - тот же. Человек приносит нам какой-нибудь предмет - как правило, часы или ювелирные украшения - мы оцениваем его, причем в большинстве случаев мы исходим не из продажной цены, а из стоимости материалов, и минут через пять можем выдать вам ссуду”.

Каждый месяц хранения обойдется вам дополнительно в 5 процентов. Средняя сумма заклада в Attenborough Jewellers - 100 фунтов. Для того, чтобы выкупить такой заклад через месяц, вы должны будете заплатить 105 фунтов, через два - 110. Максимальный срок контракта - семь месяцев. Если до тех пор вы не выкупаете свою вещь или не заключаете новый контракт, по закону Эдвардс обязан продать ваш заклад через свой магазин.

Это звучит просто, надежно и почти благородно, но пока лондонским ломбардам не удается избавиться от другой стороны их сомнительной репутации - мест, в которые сдают краденое. Эта репутация подтверждается рассказами знакомых, один из которых, например, увидел в ломбарде неподалеку от дома украденный у него около полугода назад компьютер.

Вызывает подозрение и один из основополагающих принципов работы ломбардов - не задавать вопросов по поводу происхождения закладываемых предметов. Или, наоборот, почти тотальное нежелание отвечать на вопросы - никогда раньше я не сталкивался с таким количеством отказов дать интервью. Но, как выяснилось, и здесь добро побеждает зло.

	Ломбарды унаследовали свою эмблему от Медичи

“Я не могу сказать, что в наши ломбарды совсем не попадает краденое, - недовольно признается Чарльтон Эдвардс. - Нет, это не так, но мы сейчас сотрудничаем с полицией, они присылает нам списки украденных драгоценностей, а еще мы просто полагаемся на элементарный инстинкт и здравый смысл. Если 18-летний юнец приносит нам женское кольцо с бриллиантом в два карата - мы откажемся иметь с ним дело! Если, конечно, он не приведет с собой свою мать”.

На прощание Эдвардз рассказал мне историю о гуманизме. Некоторое время назад одна пожилая дама заложила в Attenborough Jewellers свои золотые зубы. Контракт давно закончился, а старушка все не приходила. Но Эдвардс не решался продать этот заклад, и в конце концов позвонил ей и предложил выкупить зубы по сниженной цене.

Такого вы не услышите ни в одном банке, ни в одной брокерской конторе Сити. Где вы, Диккенсы 21-го века?